Неточные совпадения
— Я не могу вполне с этим согласиться, — отвечал Алексей Александрович. — Мне кажется, что нельзя не признать того, что самый процесс изучения форм языков особенно благотворно действует на
духовное развитие. Кроме того, нельзя отрицать и того, что влияние классических
писателей в высшей степени нравственное, тогда как, к несчастью, с преподаванием естественных наук соединяются те вредные и ложные учения, которые составляют язву нашего времени.
— Будучи несколько, — впрочем, весьма немного, — начитан и зная Европу, я нахожу, что в лице интеллигенции своей Россия создала нечто совершенно исключительное и огромной ценности. Наши земские врачи, статистики, сельские учителя,
писатели и вообще
духовного дела люди — сокровище необыкновенное…
— Упрекал писателей-реалистов в
духовной малограмотности; это очень справедливо, но уже не новость, да ведь они и сами понимают, что реализм отжил.
Русская народная жизнь с ее мистическими сектами, и русская литература, и русская мысль, и жуткая судьба русских
писателей, и судьба русской интеллигенции, оторвавшейся от почвы и в то же время столь характерно национальной, все, все дает нам право утверждать тот тезис, что Россия — страна бесконечной свободы и
духовных далей, страна странников, скитальцев и искателей, страна мятежная и жуткая в своей стихийности, в своем народном дионисизме, не желающем знать формы.
Я тогда уже пережил внутреннее потрясение, осмыслил для себя события и начал проявлять большую активность, читал много лекций, докладов, много писал, спорил, был очень деятелен в Союзе
писателей, основал Вольную академию
духовной культуры.
Многое в «Дневнике
писателя» совсем не соответствует
духовной глубине его романов.
Л. Толстой соприкасается с
духовным движением в народной среде, о которой я говорил, и в этом отношении он — единственный из русских
писателей.
Гоголь один из самых загадочных русских
писателей [См. книгу К. Мочульского «
Духовный путь Гоголя».].
Потому, когда я пожаловался на него, государь чрезвычайно разгневался; но тут на помощь к Фотию не замедлили явиться разные друзья мои: Аракчеев [Аракчеев Алексей Андреевич (1769—1834) — временщик, обладавший в конце царствования Александра I почти неограниченной властью.], Уваров [Уваров Сергей Семенович (1786—1855) — министр народного просвещения с 1833 года.], Шишков [Шишков Александр Семенович (1754—1841) — адмирал,
писатель, президент Российской академии, министр народного просвещения с 1824 по 1828 год.], вкупе с девой Анной, и стали всевозможными путями доводить до сведения государя, будто бы ходящие по городу толки о том, что нельзя же оставлять министром
духовных дел человека, который проклят анафемой.
Лучшие молодые люди в том возрасте, когда они еще не испорчены жизнью и избирают карьеру, предпочитают деятельность врачей, технологов, учителей, художников,
писателей, даже просто земледельцев, живущих своим трудом, положениям судейским, административным,
духовным и военным, оплачиваемым правительством, или положению людей, живущих своими доходами.
Большинство
духовных критиков на мою книгу пользуются этим способом. Я бы мог привести десятки таких критик, в которых без исключения повторяется одно и то же: говорится обо всем, но только не о том, что составляет главный предмет книги. Как характерный пример таких критик приведу статью знаменитого, утонченного английского
писателя и проповедника Фаррара, великого, как и многие ученые богословы, мастера обходов и умолчаний. Статья эта напечатана в американском журнале «Forum» за октябрь 1888 года.
Когда-то я мечтал о
духовной деятельности, воображая себя то учителем, то врачом, то
писателем, но мечты так и остались мечтами.
Людовик. Остро пишете. Но следует знать, что есть темы, которых надо касаться с осторожностью. А в вашем «Тартюфе» вы были, согласитесь, неосторожны.
Духовных лиц надлежит уважать. Я надеюсь, что мой
писатель не может быть безбожником?
Единственно возможное и действительное средство для его спасения и охранения состоит в том, чтобы обратиться к святейшему папе и признать над собою его
духовную и светскую власть…» В таком же роде и современные, хоть бы французские,
писатели сочиняют: один мелодраму — для доказательства, что богатство ничего не приносит, кроме огорчений, и что, следовательно, бедняки не должны заботиться о материальном улучшении своей участи; другой роман — для убеждения в том, что люди сладострастные и роскошные чрезвычайно полезны для развития промышленности и что, следовательно, люди, нуждающиеся в работе, должны всей душою желать, чтобы побольше было в высших классах роскоши и расточительности и т. п.
— Из
духовных были также почтенные
писатели: Левитов, Лесков, Помяловский. Особенно последний. Обличал, но с любовью… хо-хо-хо… вселенская смазь… на воздусях… Но о
духовном пении так писал, что и до сей поры, читая, невольно прольешь слезу.
Даже в церковь для исповеди или причастия его не пускали, потому что граф сам в бога не верил, а
духовных терпеть не мог и один раз на Пасхе борисоглебских священников со крестом борзыми затравил [Алферьева Акилина Васильевна (1790 — ок.1860) — бабушка
писателя по матери.
Высшее свое выражение
духовная двуполость человека получает в религиозном самосознании, в обращенности души к Богу, которая обычно определяется у религиозных и мистических
писателей как «
духовный брак».
— Я хотя и не
писатель, но не смей говорить о том, чего не понимаешь.
Писатели были в России многие и пользу принесшие. Они просветили землю, и за это самое мы должны относиться к ним не с поруганием, а с честью. Говорю я о
писателях как светских, так равно и
духовных.
Противоположение России и Европы для многих русских
писателей и мечтателей было лишь противоположением двух духов, двух типов культуры, было лишь формой
духовной борьбы с тенденциями современной цивилизации, угашающей дух.
И потому Достоевский может казаться опасным
писателем, его нужно читать в атмосфере
духовной освобожденности.